Это повествование будет вестись от лица игрока. Почему так – станет ясно в дальнейшем.

    Оно будет нехудожественным, и даже без претензий на читабельность. Оно будет перегружено массой ненужных деталей. Наверное, потому, что это важнее мне, чем Вам; важно зафиксировать любую зацепочку, пока эти мелочи не вылетели из памяти. Когда исчезнут мелочи, исчезнет внутренняя связь вещей, и целая игровая жизнь станет цепочкой разрозненных фактов.

    Активная подготовка к игре началась для меня со сбора команды. Задача была отнюдь не такой простой, как может показаться. Нужно было обеспечить, с одной стороны, как можно больше народу, с другой стороны – не вылезти за означенную в правилах численность команды. Порой казалось, что задача решена – но тут уходил человек, изменялось число вакансий, возникали новые идеи – и так по кругу. Традиционно, в последнюю неделю меня покинуло человек пять, и дали однозначный отказ два человека, на которых я просто надеялся. К счастью, не возникло проблем с пожизненным командным снаряжением. Проблемы с личным снаряжением были настолько явственно нерешаемы, что это даже раздражения не вызывало. Однако, оставим лирику…

    Наступил день отъезда. Галопом домчавшись от института до рюкзака, и от рюкзака до Щелковской, я обнаружил, что смог приехать за пятнадцать минут до срока. Сорокаминутное ожидание притупило мою радость от собственной расторопности. Первая из неприятных ожиданностей сбылась – я поехал один. На скотовозе, отчаливающем в 17.30. Доехал удивительно хорошо – если не считать смущения, охватывавшего меня всякий раз, когда мой рюкзак падал на кого-то из пасажиров. Вывалился на Крестах. Время 19.00, через десять минут автобус. До Макарово. Когда до Ивановской – “не знаю, но очень нескоро”. Плохо. Ну что ж, будем платить кэш. На первый же взмах тормозится белая “Волга”, из которой на всю улицу гремит попса. “До Ивановской сколько?” – “Это куда?” – “Прямо.” – “Петлей, что ли?” – “Ну не знаю…” – “Короче, садись, поехали”. Лицо парня несколько меняется, когда он видит, как я волоку из-под навеса остановки рюкзак, - но ничего, несемся с бешеной скоростью, через полторы минуты с визгом поворачиваем на Софрино. “Мне не сюда!” – “А, ну я туда не поеду, извини.” – “Сколько?” – “Да ладно тебе…” – “Спасибо!”. Прусь до конца Макарово. Пока прусь, меня обгоняет тот самый автобус. И впрямь до Макарово. Иду еще километр, чтобы машины шли заведомо в нужном направлении. Машины идут, импортные и блестящие, да все мимо. Ну не стопятся, и все тут. И тут я начинаю понимать, что надо иногда быть халявшиком, или надо всегда быть спортсменом. Рюкзак в сорок килограмм - сильнее меня. И я делаю передышку. Такие передышки заполнят весь мой скорбный путь до Плоскогорья, и будет их до десяти штук, причем к концу пути я начну отдыхать каждые три сотни метров. В конце деревни стоят будущие Отщепенцы, не знают дороги. В районе Горного (Телгара отныне и впредь) меня догоняет веселая толпа наших, и несостоявшийся спутник мой Митяй в числе прочих. Я предстаю их взорам лежащим на траве на рюкзаке. Все они, как умные люди, ехали на маршрутке, потом от Крестов на автобусе. В Фарроу (я сказал: “Бенден”!) нас посылают до мастерятника. “Как же, знаем!” В мастерятнике нас быстро отправляют согласно диспозиции. Все это время во мне борется желание поставиться до темноты с неспособностью тащить рюк. Итак, в девять мы с Митяем в Бернсе-Вильно-Плоскогорье. Сумерки. Ставимся, вытаскиваем из осенней заначки дрова и треногу, разводим костер, ставим воду. Подползает остальная часть команды. Шум-гам-суета. Осознаем, что завтра надо бежать в Макарово за макаронами в компенсацию сваренных из взноса. Два костра. Ко мне помалу приходит осознание чего-то. Чего? Спать ложимся в два. Ах, да, еще момент. Мы с Митяем для интересу шатаемся по полигону, смотрим, где что. Доходим до Бендена. Там еще не спят. Подсаживаемся к костерку. Один из темных силуэтов (лиц не видно, мы далеко от огня) поет. Буквально второй песней следует нечто фэксоубийственное, с жизнеутверждающим “Я храбрый лорд Ларад” в конце. Это, оказывается, действительно Ларад. Я не представляюсь, и пару песен спустя ухожу. Время покажет, что голос, техника и репертуар у Ларада гораздо интереснее, а пока он охрипший, и опус бесхитростный. Вообще, льстит внимание арфистов и просто певцов к Фэксу, помянут он в массе песен.

    Поднимаемся почти все около девяти без проблем. Варим кашу, первую в длинной череде унылых каш. Митяй, как самый приспособленный к бегу на длинные дистанции, отправлен в деревню за макаронами, спичками, и хлебом. Приходит Аннушка, принимает взносы. Один человек уходит с ней и рюкзаком консервов до мастерятника. Все попытки построить народ на линейку разбиваются о стену мелких личных проблем каждого члена команды. Девушки в четыре руки дошивают знамя. Народ обустраивается. Я не представляю численность команды. Приносит неведомыми ветрами каких-то девиц, которые то ли хотят в гарем, то ли нет. Приходите, конечно, но, думаю про себя, я-то вас в гарем не хочу. Речь у вас какая-то, “типа, таво, эта, маладежная, хе-хе…” Ладно. Раз арифметики не хватает, привлекаю логику и интуицию, определяю количество народу. Та-а-ак. Гвардия не более четырех человек, или мы с голоду подохнем. Информационщика придется совмещать с экономистом. Дамам вкалывать за семерых. Гемма умрет, пожалуй, от перенапряжения. Начинаю отбирать гвардию. Первый – Медвудь – однозначно прошел. Дальше Гектор. Дальше (забыл имя парня – есть тому причина) – тоже классный боец. Дальше Хельга. Итак, урок номер раз: не брал меч в руки год – не бери дальше. Если берешь – одевай рукавицы и шлем. Я защитой пренебрег, и поимел разбитые пальцы правой руки – все до единого, один на левой, и ссадину на скуле, потенциальный фингал. Ура “Спасателю” – фингал не произошел, а пальцы к концу игры гнулись почти нормально. Больше желающих нет – и славно. Все прошли, Гектор командует. Митяй моим телохраном. Ты – ах, я вижу, что шикарный прикид. Да, плохо тебе быть крестьянином. Ну, быть тебе информационщиком. Я рад, что согласен. Не умеешь играть и петь… Нда. Ну ладно. Голос потерял, а играть умел только на барабане. Ищи себе котелок и режь палочки. Информацию мне. Торговать придется, но не сильно. Ах, теперь ты… Неинтересно крестьянином? Конечно. Лук, лук… Охотником будешь в свободное от крестьянствования время. На верров. Вы двое. Играешь на гитаре? Ну что я могу сделать, не всем же арфистами. Сейчас покажешь, гитара в палатке. Впрочем, нам что-то жрать надо, хрен с ней, с гитарой. Вы крестьяне. Так, леди. Ткачиха? Хорошо.

    Процветает бакланство. Костер окапывать. Котлики мыть. За водой. Лагерь веревкой обносить. Мать-перемать, да хоть кашу помешай. Реально занимаются общественными делами в лагере три человека. Все остальные заняты по уши, да не понять – чем? Фар заставляет-таки погасить второй костер, и перенести палатку на обнесенную веревкой территорию. Слава Фару. Вообще, Фар молодец. В первый раз вижу посредника, который бы занимался пожизненными делами в лагере наравне с игроками. Более того, Фар вез свою еду, чтобы не объедать несчастных игроков в условиях натуральной экономики. К счастью, мы сумели прокормить его и так.

    Приходили Посадник, Рада, Бух и Риша. Начиповали оружия. Посадник плюется: “Какого вы черта мне оружие моей работы подсовываете”.

    Так дело идет к параду. Он назначен на пять, но Плоскогорье там первое, разве что еще Руат там. И Отщепенцы – они, вроде, и с лагерем пока не определились. По слухам, ни Ф'лара, ни Лессы нет. В мастерятнике Рада, Катерина, Риша с дитями. Смотрятся вместе обалденно. Иду в Керун. Там знакомые все лица, последняя стадия наряжаний. Дальше фотографии так и вот так. Улыбнулись! Славик больной. Приходим к мастерятнику, уже набитому. Надо всем маячит Робинтон, Посадник проверяет отщепенское оружие. Обе стороны недовольны. Регал успокаивает: гвардия дает нормальный доход с полей. Парад, традиционное представление: Мастера-Команды-Лорды. Посадник толкает дли-и-инную телегу о новых боевых правилах. Расходимся, игра пошла. Как раз последний Оборот дня. На вечер встреча назначена в Керуне.

    До самой Встречи строю команду. К старому списку ритуальных действий прибавляется: “копай поля”, “делай инструменты” и “на ворота!”. Вообще, с полями дикость. На дачи народ не поехал, а на игре – все то же, но без пользы. Лекари в Цех на обучение не берут, бабок хотят много. Уходит на обучение в Цех Кузнецов человек в красном – вот причина того, что я не помню его имени, ибо в Цехе с завтрашнего дня он осядет прочно, и будет ему там лучше, чем у нас. Гемме Регал сказал, что ей надо родить сына на Встрече, и Гемма мне об этом постоянно напоминает. Приходится. В процессе реализации этого плана входит руатский наместник. “ВО-О-ОН!!!”

    Мелочами капает время, и я, вполне в духе Фэкса, опаздываю на встречу. Лорды уже собрались для участия в конклаве, меня ждут. Кратенько извинился, и поехали. Мне вменяют в вину Руат. Ничего не знаю, так и было. Драконы, десятина, бесполезность – звать Йору. Поругались, поговорили – все бестолку. Так, для галочки. Десятины не будет, драконы будут. Все при своих. Отослать Йору. Звать мать наследника Бендена. Оставляем хранительницей сего холда до совершеннолетия сына. Что и требовалось доказать, все и так было ясно. Надо, думаю, посвататься, когда Гемма иссякнет, и отправить вслед за Геммой, но быстрее. Конклав окончен, иду слушать арфиста. А-а-а, черт. Пока хлопал ушами, Ларад договорился с Корманом об обмене макарон на тушло полкило на банку. А куда теперь мои макароны, килограмм, который мы принесли? Так, ты, Митяй, догоняешь его подальше отсюда, глушишь, обираешь. Эй, в красном, эй! Дисциплинка… Томительное ожидание. Ну, жинка того-с. Сын родился. Как назову? Нет, уж, не Джексом, и не просите. Похоронить жену? Домой отправлю. Вбегает запыханый Гектор – нужен лекарь, один из моих людей серьезно (болен? ранен?) Эй, лекари! Да я охрану обеспечу, да не знаю я, что с ним, да совсем не знаю. Ну что там, Гектор? Какого ж он хрена на дракона напал? Обожжен? Ларад жив? Черт! Я остаюсь на свадьбу лорда Кормана, только отнеся дитятю (сначала это была кофта, потом сумка, дальше не знаю) до Плоскогорья и сдав ткачихе. Тем временем срывается еще одна сделка, с Бенденом на сей раз. Они были готовы менять банку тушла на макароны, полкило или кило, но кило на банку невыгодно нам, а мелкой фасовки у нас нет. Пока торговец бегал, Бенден ушел. Церемония торжественна, Бенденское явно разведено водой, “Услышано и засвидетельствовано”, Гектор трепло – неужто надо обязательно обсуждать детали произошедшего здесь? Торжественность нарушена ворвавшимся Ларадом. Фэкс изыскан и куртуазен, Ларад груб и невежлив. Приехали. “Вы МЕНЯ обвиняете в нападении?” Мои бойцы? Я проверю. До завтра. Прошу прощения, лорд Корман. Спокойной ночи. В лагере Митяй,ему завтра отрабатывать свое лечение. А потом по Перну ползут слухи о том, что Фэкс не хочет платить за лечение своих бойцов. А у меня денег ни гроша в переспективе. Первые дежурства. По два часа по два человека.

    Утро туманное, утро седое. Каша. Копать поля. Мало ли, что на воротах стоял. Как не хочешь? Медвудь, двадцать отжиманий с ним. Как “он не хочет”? Фар, я его сейчас вешать буду. Как нельзя? Я Фэкс! Парень, тебе повезло. Крестьянин-охотник уходит на повышение квалификации в Руат. Там сельское хозяйство на уровне. Гвардия копает поля. Вчерашние грабители переодеты, и получили директиву к Лараду близко не подходить. Что проблематично, учитывая, что одному из них в Цех Кузнецов. Заматываем ему лицо бинтами – оспой, мол, переболел. Крестьяне (кексы без прикидов и без нихрена) сидят и тупо смотрят в костер. Хочется бить морду по жизни, потому что по игре – это источник 250*2 грамм макарон. Ухожу с Фаром в лес, рубить дрова. Цепная пила – круть. Относим одно бревно с Фаром, возвращаюсь пилить дальше один. Из-за деревьев выходит Димка в футболке и джинсах. Димке нужен Мнемент, его тоже кто-то из товарищей наколол и не приехал. Я могу дать ему хорошего человека, но тогда останусь без кого-то, жизненно необходимого. Могу дать одного из крестьян. Допиливаем бревно, я привожу наименее бакланистого из двух бакланов. Сойдет за дракона, только клюв подпилить. Счастливо, Димка, дай бог по игре не встретиться. Ага, теперь в Руате Лесса, она обещала уронить производительность.

    Так все и течет. Около ворот покружил коричневый. Я сходил в Руат и Керун. Руат говорит, все спокойно. Керун говорит, что мимо, горько плакая, проходила Бенденская хранительница, стенала, что Руат разорен. Обратно в Руат. Да, была какая-то, но ей и ворот не открыли. На дорогах неспокойно. Отщепенцы кого-то пришибли. Договор с Керуном и Руатом о барабанной связи. Домой. Иногда кто-то приходит. Вот зашел Корман, я поведал ему новость о том, что Ларад, по слухам, столковался с Отщепенцами. Переждал бурю, отправился домой. Ура! Ф'лар, с экскортом. В Поиске. Не глядя на ткачиху с неудавшейся лекаркой, заявляет, что хочет в Руат, на предложения посидеть, выпить чайку, отдохнуть отвечает отказом. В Руат. Ф'лар на драконе, говорит, полечу тихо, я на лошади, Медвудь пешком. Ах, да! Регал впереди на велосипеде. Идем, ругаемся. В Руате зам управляющего и Тайя. Юля-Тайя-Лесса суетится, варит кла из помоев, поджаривает хлеб до черноты и сыпет грязь в гречневую кашу. Все стоят у костерка и это старательно незамечают, поскольку уйти некуда. Я отговариваю всадника пить помои. Он ищет повод открыть в старухе Лессу. Старуха отослана в каморку. Кашу накладывает зам. Ничего каша, только несоленая. Посолим, не гордые. Регал, на ушко: “Тебе жутко стыдно, что ты не можешь достойно принять всадников”. Стыдно? “Медвудь, когда эти уйдут, старухе и заму по пять плетей!” Всадники мнутся, мы с Димкой поливаем друг друга грязью. Наконец, железный аргумент: “Ты говорил, что в тот день, когда один из твоих холдов не сможет тебя принять, ты откажешся от него!” - “Серьезно?” – (на ухо) “Леш, иначе мы ничего не добьемся!” - “Но разве это Руат не может меня принять? Это безумная старуха. А Руат богат и плодороден как никогда. Правда, в этот оборот неурожай, но везде бывает. Старуха получит по заслугам.” Всадники отчаливают ни с чем. За время разговора появился сам управляющий – ему предупреждение. Зам и Тайя сопровождаемы до Плоскогорья для наказания. Навстречу из ворот выбегает некто, его ловят и возвращают на место. Тут еще и предводительница Вейра пожаловала, ничего, посмотрит на расправу. Кандидатов на отжиматься ажно четверо. Двое гостей без прикида, припершиеся выносить Плоскогорье, стебутся по жизни над именем “Фэкс”, причем абсолютно бездарно стебутся, меня это все бесит, я выдаю нечто глубокомысленное, типа: “Хватит пороть неигровуху”. Тупо глядя, видя и не замечая, как Тайя играет разлохмаченными концами перетертой веревки. Далее, по рассказу Юли, прозвучавшему после игры, она подозвала моего телохрана, тот подошел, она выхватила у него из-за пояса нож и ударила меня. Я же ничего этого не видел, дюже злой был. Почуствовал только, что в меня воткнули ножик, и, выполнив чудной кувырок через растяжку палатки, отскочил. После чего, достав меч, начал двигаться в обратном направлении. Предводительница загораживает собой Тайю, я не рискую ударить, Тайя же высовывается и чуть не достает еще раз. Место номер раз, где Фэкс ОБЯЗАН был ударить, убить всех кругом, и вскоре умереть. Я же этого не сделал. Дурак. Происходит лишь диалог со всадницей, на слегка повышенных тонах. Мне обещают доставить лекаря через Промежуток, я начинаю страдать. Лекаря нет и нет. О Встрече в Исте речи быть не может. Ранение становится все более тяжелым, я пишу завещание. Приходят Корман, Грох, Робинтон, наместник из Руата – как только всех угораздило. Ручка валится из рук, начинаю диктовать завещание Корману. Завещание заверено, прощайте. Э, нет, лекарь прибыл. Понятно, что сперва Запечатление, потом обещания. (Потом-то я узнал, что там были глюки с телепортами.) Откачали. В течении получаса прихожу в себя. Робинтон поет. Кайф. Лежишь, и ничего тебе не надо. Однако! Тариф “Специальный” – только для Фэкса. Весь курс лечения стал в пять золотых. При том, что 12 полей давали холду за цикл около четырех золотых дохода. Приходит Фар. Сует тряпку, завернутую в миллиметровку, с неким неясным устным комментарием. Хорошо. Сунул в амбар – потом посмотрел, через полчасика – тот самый гобелен, Юля же собиралась делать. Заходит Рада с ребенком. На пару с Фаром они уговаривают меня пойти войной на Бенден. При том, что я пока не могу воевать. Убедили. Войско в пять человек экипировано, выходит из ворот… Все назад! Нас опередили. Ларад объединился с Отщепенцами, и вот у ворот армия из полутора десятков людей. И не только. Гляньте-ка! И Ф'лар, и еще драконы, и мастера. Кормана убили Отщепенцы, и он тут тоже, глюком. Зовут так настойчиво, что приходится выйти. Ларад хочет возвращения Руата “Истинным Руатцам”, беженцам. Нифига себе, на что претендуют разбойники! Или поединок. Ну, пока мне драться точно нельзя. И потом – независимо от исхода разбойники продолжат войну. Беру время подумать, до Встречи. Ларад ушел, а Отщепенцы стоят около полей, урожай вон попортили. Разрыли могилу Геммы, один получил дезинтерию.

    Ну что, последняя надежда. Митяй отправлен на скакуне мимо “руатцев”, с информацией для Ф'лара, о том, что у меня есть нечто очень для него интересное, что ОБЯЗАТЕЛЬНО погибнет, если вейр этим не заинтересуется в ближайшие полчаса. Посадник пришел, подает дельные советы – но, черт побери, он же вне игры. Сподвиг он всех делать пращи. Я не препятствую, сижу и надеюсь на драконов. Ф'лар и Ларад приходят почти одновременно. Я торгуюсь со всадником, требуя себе за таинственный предмет охрану и защиту от Отщепенцев. Выторговал только защиту на время Встречи, и доставку на драконе. Прилетел. Пока пустые разговоры велись, начали падать Нити. Все поломились в холд Форт. Там традиционная холодина и ветер. Ф'лар ранен, но вылечен. Делать нечего. С такой гвардией я не смогу защитить Плоскогорье, и, главное, Руат не приносит мне решительно ничего, кроме проблем. С Ларадом в присутствии Ф'лара и Робинтона заключается соглашение, по которому он обязуется больше не помогать разбойникам, а в случае нападения их на любой из холдов немедленно бросить на помощь все силы Телгара. А я отдаю Руат. Впрочем, поединок должен быть проведен. Позже, за личные обиды. Робинтон просит отдать ему все из библиотеки Руата, я пишу записку для наместника, в которой требую выдать все требуемое, и уматывать в Плоскогорье. Я добираюсь до Плоскогорья на Мнементе и отдаю гобелен. Ф'лар желает мне успеха в поединке. Разошлись с миром. Итак, второй момент, где умер бы, не отдав Руата, правильный Фэкс.

    Вечерняя встреча будет в Вейре Бендене, а пока сижу в лагере. Делать нечего, вокруг Нити и Отщепенцы. Народу в лагере всего-ничего. Приходят всадники Бендена. Опять Поиск. Уводят одну девицу. Потом, через пять минут, Поиск у Вейра Форта. На вопрос: “Что это за Форт Вейр?” бенденские жмут плечами. Потом еще гости. Залетал Ф'лар, прилетел так удачно, что я ему на радостях отдал десятину. Пришли Отщепенцы, пять человек. Меня считая, у нас четверо бойцов. А они все с длинными копьями. Сунулись за ворота в атаку, да обратно сныкались. Прилетел коричневый, предупредил о Встрече, заодно банду отогнал. Я через него передал, чтобы на время Встречив мой холд прислали дракона на охрану. Впрочем, я прибыл в Бенден быстрее, чем он. Очередной конклав, проблема дня – Отщепенцы. Договорились с утра всем вместе выносить, если только найдем ночью лагерь. Время передадим позже. Торику отдали владения на Южном, заручившись его обещанием больше себе на брать. Поучаствовал в Запечатлении зеленого, безуспешно. Поединок с Ларадом не состоялся так же, по причине осознания его бессмысленности обеими сторонами. Пошли с Митяем искать лагерь разбойников. Быстро нашли пару Отщепенцев, проследили. Подошли в Форту. Там трое разбойников с гиканьем и свистом на нас летят. Мы на скакунах, нам что. Пробежали немного и тише пошли. В спину врезается копье. Ни к чему разбойникам знать правила боевки. Пришли в лагерь. Послушали рассказы кузнеца, решили, что дежурим первую смену, чтобы ночью искать разбойников. Приехала Аннушка на велосипеде, принесла мастерскую утечку – местонахождение этих ребят. Отправили гонца к Керуну и Форту, чтобы те по цепочке передали о встрече у Керуна в девять. Отдежурили, в полтретьего легли.

    С утра гонец от Ларада – сбор в восемь у Бендена. Отправлен назад к Лараду со вчерашней информацией. К девяти повел четверых в Керун. Там почти все спят. Послал народ в Форт и Южный. От Фара пришла вторая утечка – Отщепенцы уже давно ждут. Через сорок минут пришел Форт, два человека, коих сонный (или больной?) Грох послал на смертный бой, не вылезая из палатки. Тормозили долго, и к двенадцати войско под управлением Ларада пришло к Отщепенцам. Они ели, и не оказали сопротивления ни малейшего. Во время возвращения выяснилось, что штандарт, оставленный на поляне перед лесом без охраны, украден, а лошади съедены. Второе указывало однозначно на Вейр Бенден. Флаг был возвращен, и мы пошли фотографироваться с ним по городам и весям. За это время на вратах родного Плоскогорья появилось объявление, от имени Лорена обещающее 10 золотых за меня живого, и 5 за мертвого. Пусть висит. Потом было действо в Бендене. На нем я представил лекарку всем лордам, потом в обратную сторону. Договорился с Ларадом о проведении турнира в два часа, продемонстрировал часть призового фонда – пакет сушек. Пообещал мертвого скакуна уши за голову Лорена. За попытку сфотографировать Юлю был укулуарен с криком “Убъю папараци!”, сопротивления не оказывал, ибо не видел смысла в жизни. Впрочем, посоветовавшись, всадники решили, что убит папраци, а я остался жив. Скоро я надоел Лессе, лишившейся Рамоты, и, выкинув единичку против трех был ментальным посланием выгнан из Вейра. Когда я вышел, за мной вышла Лесса с огнеметом. Мой телохранитель был поджарен из него, я убоялся и побежал. Момент три, где… (ну, Вы поняли). Лесса и Зю за мной. Потом я выяснил, что бегаю, даже в кольчуге, быстрее Лессы, и потише побежал до Керуна. Там сел пить чай. Прибежала Лесса, с ней коричневый дракон. Лесса заставила дракона подняться до окна помещения, где я сидел, но при попытке стрельнуть из огнемета дракон отказался повиноваться и упал. В падении Лесса передала сигнал стражу порога, чтобы он не выпускал меня из холда. Был долгий и дико некрасивый базар между Зю и Юлей, он вывел меня из состояния душевного равновесия окончательно. Я пошел к выходу, чтобы издохнуть и спокойно идти в лагерь. С третьего таймстопа я вышел за ворота, но тут приперлись т.н. “крестьяне” из Плоскогорья и двое бойцов из Форта. О “крестьянах” отдельно. Это как раз те два молодца, которые в первый раз появились в Плоскогорье во время эпизода с Лессой. Полное отсутствие прикидов и очипованного оружия, постоянный неигровой “чиста маладежный” треп, пофигистское отношение к игре и собственной игровой жизни - “давай умрем, в мертвятнике опять похаваем?” - прекрасное пополнение команды. Естественно, такое же отношение к пожизненным поручениям. Достали. Так вот, непонятно, где эти ребята вооружились, но копьями они забили несчастного стража (у меня тоже сулица, а Андрей, отыгрывавший животное, вооружен только ножами и вынужден работать на два фронта). Умереть не вышло, захожу обратно в Керун – “что у вас за зверь такой дурной? Был.” Потом иду за стену и ругаюсь с подлетевшим Ф'ларом на тему “Чтоб она у вас сдохла!”. Ф'лар меня посылает – и я ухожу. Момент номер четыре. Идиот, а не Фэкс. Иду мимо Руата, плюю на ворота. Рядом убитый Митяй, грызет сгоревшие вместе с ним сушки – приз турнира. Подождали догоняющих “крестьян”. “Фэкс, давай вынесем Руат!” – “Выносите, если хотите”. Ребятишки спелись – глушат меня и телохрана совершенно синхронно. Митяй объясняет, что он глюк. Меня хотят доставить в Руат. Я огорчен, и говорю, чтобы несли по-жизни. Несут и ругаются. (“Рядовой Иванов! Поднять танк!”) Принесли, положили, связали. Получили деньги, оглушили управляющего, ушли. Время идет, готовится казнь. Приходит Люба. Я уж не знаю, как они ее впустили вовнутрь так хитро, но пока разговоры разговаривать – все нормально, а когда она кулуарками полоснула – ты за воротами. Люба обиделась и ушла. Пролетали драконы. Я напомнил наместнику слова “крестьян” о том, что в Плоскогорье никого нет, а продукты есть. Он пошел забрать, и вернулся убитый. Там оказался Медвудь. Зам наместника мне голову рубит, шелкают фотоаппараты. Так, так и топор вот так возьми. Идем с Митяем глюками в Плоскогорье, начинаем собирать лагерь, рушить ворота, топтать поля. Остальные обитатели лагеря относятся к этим работам так же, как и раньше. Им интереснее проводить время с девушками. Ну и хрен с ними, собираем все сами. Фар заварил классную кашу из пшенки и рыбы. Всех, даже глюков, зовут на гулянье в Вейр Бенден. Гектор сотовариши соподруги смылися из лагеря, Фар сидит и ждет их, несчастный, - палатки-то они свои оставили. Мы с Митяем его бросили, и через Керун пошли в Вейр Бенден. Там поют арфисты, собирается турнир. Регал как на иголках. Народ толпится. Разговоры, рассказы, сетования. Поучаствовал в турнире. Проиграл три боя из трех, причем тот, который с Ларадом, - вчистую. Часть людей уехала, наши, Вейр Бенден, Южный, Телгар и Иста решили остаться. Проводил Диму с Юлей до деревни, мило побеседовали. Пришел назад. Дальше было много песен и трепа, сгуха лилась рекой. Народ подобрался интересный, гуляли, по слухам, до четырех; я ушел спать в два. Встал в одинадцать. Снялись и поехали в два. На остановке подошли двое местных, потребовали увезти кучу мусора и бутылок, оставленную кем-то из отдыхавших. “Нам здесь жить”. Можно их понять, и нас можно понять. Ничего, конечно, убирать не стали, да парни не очень-то и настаивали. Другой парень из местных интересовался, как стать толкинистом, и собрать собственную команду. Отчалили до Ногинска на 23ем автобусе, оттуда все поехали на электричке, а я сел на 322ой автобус, и через час был дома. Вот так-то вот.

    Выводы и мысли по поводу:

    Момент положительный: Фэкс был, по отзывам, милым человеком с несчастливой судьбой…

    Отрицательный: …что было для него совершенно непозволительно…

    Оправдательный: …чему виною в немалой степени сложившиеся обстоятельства.

    1. Нефиг оправдываться. Как не пытались окружающие направить меня на путь истинный, я продолжал углубляться в несоответствие образу.
    Впрочем, наказание было соответствующим. Фэкс не зажил своей собственной жизнью. Всю игру я думал за Фэкса, действовал за Фэкса – но не был Фэксом. Вжиться в роль я не смог. Увы мне.

    2. Как ни грустно – людей вне игры было существенно больше, чем в прошлом году. Под “вне игры” имеются в виду люди, не отыгрывающие, люди, не имеющие игровых обоснований своим поступкам. Этому, с моей точки зрения, сильно посодействовало наличие крестьян, скотоводов и прочих производителей. Подобный род деятельности, конечно, заставляет человека думать о том, как добиться высокой производительности, сделать труды более доходными, но для достижения этих целей он совершает лишь некий набор ритуальных действий, одним из которых является, в частности, отыгрыш. То есть, то, что должно идти от души, идет из головы. “Я попрыгаю на одной ножке, а мне на полкило больше лапши дадут”. А объяснений огромному количеству людей, действующих вне образа, у меня нет. Разве что нелогичность мира Маккэфри.

    3. Злые арфисты проигнорировали штук пять просьб заходить на огонек. Это просто так, к слову. Наверное, это правильно.

    4. Достаточно неприятные ощущения вызвало поведение на полигоне нашей команды (не Плоскогорье имеется в виду, а Велиград). Именно команды, а не кого-то конкретно. Постоянный пожизненный треп, постоянный нездоровый эпатаж: а вот мы какие, все с тренировок, знаем вот такие движения, названия, у нас есть история, фольклор и еще черти-что. Ежели кому-то этим насолили – прошу прощения.

    5. Некоторые мои действия в последний день – стеб. Атмосфера была очень сильно неигровой, играли, преимущественно, всадники и люди, связанные с информационной частью игры.

    6. Я так и не определился, была ли у меня черная меланхолия. Мастера меня этим чудом не награждали, но подобный диагноз поставлен главным лекарем был. Я старался не нападать первым, но не биться вообще и впадать в апатию не хотел.

    7. Этот вариант отчета неполон, содержит массу орфографических, пунктуационных и прочих ошибок. И с размером букв я не во всех словах определился. Быть ему правленным, когда отосплюсь.