Можно быть или не быть русским националистом, но словосочетание "русский характер", либо, в более практическом свете, "русский стиль", одинаково греет душу и баркашовцу, и патриоту всемирных демократических ценностей. Загадочная русская душа, воспетая классиками, - последний повод для гордости, если уж других поводов вокруг не осталось. Вовремя поднятый национальный вопрос всегда был еще и неплохим способом объединить нацию во времена хаоса; так, например, Япония, несмотря на военное поражение и американскую оккупацию, сохранила национальный дух в школах национальных единоборств, куда в 40-е годы был обязан ходить каждый японский школьник. Однако, дело не в пропаганде "особого пути" или "наследия предков", предки каждого народа зарядили своих потомков набором хорошо заметных черт национального характера, их можно замечать или игнорировать, но они все равно о себе напомнят.

     Для русского национального характера свойственно проявлять традиционную широту души: гулять так гулять, биться так биться, но к мелочам все равно презрение оказать по штату положено. Как уже признавали в воспоминаниях многие отцы-командиры, русский солдат плохо понимает импортное латинское слово "дисциплина", но, когда припрет, он будет воевать ли, работать ли - но до кровавого пота и до развязывания пупа. Наверное, по-другому уже не получится выжить в стране, где крестятся только после грома, а получается как всегда вместо как лучше. В общем, для иностранцев мы - народ чудиков, который живет в грязи, но от лени вставать с печи регулярно изобретает кухонную утварь с самонаведением и пассажирские межконтинентальные грабли. Что-то в этом есть, ведь подарили же мы всему миру (от широты души или от чего еще) русскую водку, принцип бронебойного снаряда, клубнику со сливками ("а ля Романофф"), слово "бистро", бефстроганов, коньяк с лимоном, борьбу самбо, авиаконструктора Сикорского, "русскую рулетку" и одноименные "горки", металлокерамические бронежилеты и реформу школы по русскому образцу в США конца 60-х.

     И развлекаемся мы тоже не как нормальные люди. Вон, канадцы, цивилизованный народ, резвятся в своих хоккейных коробках размером с обувную - а потом на первый свой чемпионат мира приходят русские и делают канадцев как мальчиков, что неудивительно - какой импортный человек будет готов к стилю и технике игры, пришедшей из русского хоккея, где на тех же бешеных скоростях русские мамонты носятся по залитому под каток футбольному полю - а в хоккей с мячом после войны не играли только ленивые.

     А уж эти кошмарные бои стенка на стенку и квартал на квартал! Да, раньше и итальянцы бились кулачно и палочно, и у немцев были свои бойцы - но то ж когда было, а сейчас какой-нибудь бритт с ужасом вспоминает, что когда-то благородный бокс включал подсечки и удушения, а американцы не могут понять, как это русская молодежь перестала в деревнях сходиться стенка на стенку лишь в середине 70-х годов XX века. И только специалист-этнограф догадается, что они не бросили месить друг друга кулаками, а просто ушли все в города, и от одномерного боя (стенка на стенку) перешли к двухмерному (квартал на квартал).

     Ну, это все шуточки. А вот психолог, наверное, будет говорить о необходимости правильно канализировать подростковую агрессивность в состязания и игрища, не дав ей ни зажаться (выйдет трус либо Чикатило), ни разойтись, снося все запреты и тормоза. Отсюда и придуманы были некогда все наши суровые забавы, и появились довольно жесткие правила боя стенка на стенку, который при всей внешней жестокости прекрасно учил основным сдерживающим нормам (лежачего, т.е. слабого, не бить, выручать товарищей и т.п.), к тому же "пережигал" лишнюю силу и агрессию, накапливавшуюся после недель и месяцев однообразного крестьянского (а потом и заводского) труда. За выполнением правил следило "обчество", и горе было тому обормоту, что их нарушал, да еще повторно. Но всему на свете приходит конец, и крестьянский быт был успешно похоронен, сначала Сталиным, потом Хрущевым. Сельская община перестала быть авторитетным носителем правил поведения, и, как полагается, их приходилось заново придумать и отшлифовать способ их хранения.

     Однако, хорошей общины из бывшего советского народа создать было невозможно, ибо ее основа - контактная группа, как сказали бы те же психологи, то есть группа, где все всех знают, не более 12-18 человек. Если вспомнить же недавнее прошлое, то набрать столько соседей, которых ты знаешь и которым веришь, можно разве что в трех-пятиэтажном доме 60-х годов. В девятиэтажках уже проблема знать всех в соседнем подъезде, а в более высотных домах не всегда знаешь, как зовут человека со своей лестничной площадки. А в совсем несоветские времена, к тому же, пошла волна моды на индивидуализм, так что какие там правила, какие традиции, когда никто никому не указ. Вот подождите, если теперешняя тенденция усиливать роль государства не пройдет за пять лет, вот тогда только и вспомнят, что самая простая мера бороться с террористами - поставить у каждого подъезда по скамеечке, чтобы бабушки и дедушки могли надоедать советами всем проходящим молодым, и смотреть за порядком, попутно приучая к мысли, что МЫ - это наш подъезд, где все хотя и суматошно, но зато уютно и исключительно по размеру сделано, как в большой семье.

     Так что сейчас все попытки еще раз проявить русский характер, установив новую традицию, упираются в необходимость уперто терпеть, пока она из "дурной блажи" станет "странным увлечением", потом - интересным делом, потом - модой, и лишь после этого станет традицией, которой сто лет в обед. Сто лет назад так же осмеивали чудиков, которые начали внедрять в России велоспорт - при том, что сейчас велосипед - деревенский транспорт номер один.

     То же самое с развлечениями более экстремальными. Когда-то в стране было модно прыгать с парашютом. Потом - лазить по горам, и всегда находился здравомыслящий слой коренного населения, который ржал над чудаками, которые делают что-то непривычное и новое. Десять лет назад ищущая новых впечатлений публика взялась за мечи.

     Что характерно, корней у этого занятия можно накопать сколько угодно. Все мы строгали деревяшки в детстве; те, кто вовремя успел, побывали под впечатлением крутого сюжета повестей Владислава Крапивина, автора советского фэнтези для подростков; кто совсем успел в правильном возрасте, поймал атмосферу исторических фильмов Тарасова, особенно первых двух, для которых писались песни Высоцкого - "Стрелы Робин Гуда" и "Баллада о доблестном рыцаре Айвенго". (Один мой знакомый вообще записал эпизод со штурмом замка Фрон де Бефа как отдельный видеоклип - и каждый раз ловит кайф, слушая Высоцкого под батальную сцену.) Но, в общем-то, не все ли равно? Просто, когда началась перестройка, стало чуть более все можно, от парада на День святого Патрика до пэйнтбола и ролевых игр. Тем более проще стало ублажить сидящего в каждом маленького недоигравшего подростка, устроив фехтовальный турнир с мечом и щитом, либо организуя выход в лес двух сотен человек в средневековых костюмах.

     Журналисты, которые пишут об этом поветрии, выбирают одни и те же краски, чтобы развлечь читателя картинами красиво упакованных в железо "рыцарей" и "витязей", противопоставив им тинэйджеров в городской одежде, увлеченно тыкающих друг в друга грубо оструганными мечами из доски от забора. И рыцари-то у нас давно интересовались турнирами, и пытались переписываться с иностранными клубами ("Театр Оружия" в Екатеринбурге), и бросали солидную работу ради возможности сковать себе доспех в собственной кузнице, и вообще парни не промах в отличие от молодежи с деревяшками. С другой стороны, любители ролевых игр, которых почему-то называют толкинистами (хотя творчеством профессора Толкина интересуются, скорее, филологи-профессионалы, а ролевые игры по сюжету книги "Властелин Колец" всего лишь эпизод в общем потоке игр, пусть даже и значительный) считаются традиционно любителями кельтской и вообще средневековой городской культуры, не видят себя вне системы ценностей книг фэнтези, прочитали всего Толкина, всего Желязны и Перумова, воображают себя хоббитами и эльфами, а также каждую неделю собираются, чтобы пофехтовать на деревянном оружии и почувствовать себя там.

     Так вот, открою страшную тайну. Это одни и те же люди, примерно настолько же сумасшедшие или мужественные, насколько ими были создатели пэйнтбола. Собственно, создавалось это все для того же - ради экстремального спорта для взрослых в стиле детской игры. Вспомните стилистику первых статей о пэйнтболе. Сравните с теперешними статьями о любителях фехтовать не шпагой, а мечом. "Найдите десять отличий".

     Так вот, русский вклад в ролевые игры и фехтование с мечом оказался таким же сумасшедшим, как и все западное, за что берется русский человек. На Западе начиналось все с ролевых игр вообще, в первую очередь словесных, на материале свежепоявившегося после войны жанра фэнтези. Потом появились всяческие карнавалы в одеждах героев Толкина, а потом, как подвид чинного времяпровождения, ролевые игры на местности, где тот же карнавал происходит на некой территории, не только с костюмами, но и с репликами литературных героев, этакая итальянская комедия масок. При том, что на боку у соответствующих лиц висело игровое оружие, никаких боевых действий с применением тяжелого оружия не предусматривалось, судя по продукции фирм, торгующих снаряжением для французских игроков - мягкие мечи в кулак толщиной из пористой резины и аналогичные топоры. Другая система игр предполагала благородные мечи из ротанга, по особенностям удара, очевидно, идентичные ручке российского веника.

     И русские, неизвестно, зная или не зная об этом времяпровождении, влезли в ролевые игры всеми лапами. Сначала к нам проникла импортная фэнтези, потом любители освоили словесные игры типа "Dungeons and Dragons", а потом в системе подростковых педагогических клубов некто Михаил Кожаринов разработал теорию и практику "большой ролевой игры" на местности для подростков (БРИг), изрядно милитаризированной и сдобренной интригами. Первая большая игра, если верны мои источники, прошла в 1989 г. где-то в Поволжье, и моделировала события Гражданской войны. Домики арендованного пионерлагеря изображали украинские хаты, казаки гоняли на велосипедах - удовольствие игроки получили огромное, судя по последующей популярности этой формы педработы. Одним из результатов этого всего стало заимствование алгоритма детской ролевой игры для проведения в 1990 г. разового мероприятия красноярского клуба любителей фантастики (было такое явление популярно в СССР в конце 80-х) под названием, ныне одиозным - "Хоббитские игрища". И джинн вылетел из бутылки. Взрослые дяди и тети 20 с хвостиком лет почувствовали всю прелесть беготни по игровому полигону с деревянным мечом и фанерным щитом, когда на тебе нечто абстрактно средневековое, а в тебе бродит адреналина больше, чем в 10 лет во время игры в войну. Игра стала традиционной. Появился первый клуб, заявивший о верности не цели (педагогике), а средству (ролевым играм) - "Город мастеров". (Что характерно, второй составляющей клуба стала военная история, особенно реконструкция военного дела Древнего Рима.)

     Примерно с 1992 г. "клубы ролевых игр" стали плодиться как грибы, в одной Москве их было до десятка. Однако, как и полагается некоммерческим клубам без поддержки государства, они появлялись и исчезали, оставляя лишь память проведенных игр. Зацепиться за историю смогли немногие - тот же "Город мастеров", спонсируемый одним из основателей через свою фирму, и молодежная тусовка в Нескучном Саду, разросшаяся вокруг небольшого клуба "Эгладор", собиравшегося в 1992-93 гг. в библиотеке Нескучного Сада. В остальных городах клубов появилось мало, но стоит учесть, что они часто маскировались и маскируются под военно-исторические или спортивные, например, формально военно-исторический казанский "Моргенштерн" (ныне расколовшийся на чисто ролевой и чисто военно-исторический), историко-культурный екатеринбургский "Орден менестрелей" или клубы, тяготеющие к историческому фехтованию и рукопашному бою "русского стиля" (ульяновские "Рысь", "Витязь", славяно-горицкий клуб в Самаре). Все они рано или поздно, как и в Москве, пришли к одной и той же форме проведения игры - война на игровом оружии, слегка безопасном (как деревянный боккэн по сравнению с самурайским мечом), и на закуску - отыгрывание торговых и политических отношений между отдельными игроками и командами (изображающими в своих лагерях некие населенные пункты), в крайнем случае - наоборот.

     Быстро стало ясно, что навык спортивного фехтования, столь воспетый Крапивиным, плохо применим на одноручном деревянном мече, как и фехтование из ниндзя-фильмов. Методом проб и ошибок стала набираться фехтовальная техника, тем более что кое-что показывали в кино (на Мосфильме, помнится, работала хорошая группа каскадеров, снимавшаяся в фильмах Тарасова и Ростоцкого). На вооружении у игровых "воинов" были вполне традиционные для фехтовальных залов предметы: копья (шесты со смягчением), топоры с лезвием из резины и, конечно, мечи - деревянный меч, меч из пустой, слегка сплющенной алюминиевой трубы и - импортных игроков, наверное, хватил удар от "русского чуда" - меч с клинком из опиленной 8-миллиметровой полосы стеклопластика, вроде бы используемого как изолятор в промышленных трансформаторах. Последняя модель, будучи дороговатой в изготовлении, завоевала "рынок" своей долговечностью, - не нужно было каждый месяц строгать новый клинок взамен сломанного,- и возможностью уже совсем близко приблизиться к ощущению полновесного кованого клинка. Так играющая "богема" (во многом принявшая людей, ранее отводивших душу в тех же КСП и КЛФ) встретила 1993 год, когда появилось историческое фехтование.

     Что бы ни говорили авторы статей и передач (во многом зависящие от частного и некомпетентного мнения интервьюируемых), когда все это начиналось, не было никаких "рыцарей" и "толкинистов". Просто были люди, бредящие что они "рыцари" - и люди, бредящие, что они "рейнджеры Глухоманья к северу от Хоббитании". Ходили они чуть ли не в одни клубы, за их малочисленностью. Потом одним стало по карману заказать у знакомого кузнеца кованый шлем и меч, а другим было интереснее сшить плащ из бархата и поехать на другой конец страны играть в фэнтези. Никакой идеологии, простая специализация. Это потом на расхождении интересов стали зарабатывать моральный капитал. Розенбаум в свое время тоже долго распространялся, что он не любит несолидные КСП, поскольку сам фигура масштаба Вертинского - после шести лет творческих изысканий в ленинградском КСП, бок о бок с Дуловым, Дольским и Городницким. Так вот, в 1992 примерно году появился манифест, подписанный двумя людьми (если я не ошибаюсь, Б. Батыршиным, одним из лидеров "Города мастеров", и И. Солунским, руководителем харьковского военно-исторического клуба "Варяг"), объявившими о необходимости воссоздания рыцарских турниров по правилам эпохи Максимилиана I и Гильома де Труа, предлагая первые типовые правила - стальные незаточенные мечи, стальной шлем, доспех; зона поражения - корпус и голова; попадание в голову дает два очка, в корпус - одно, нужно набрать пять, бойцы после каждого попадания разводятся. При всех ранее существующих любителях помахать металлическими предметами (историко-реконструкторские клубы, каскадеры, военно-исторические клубы, аналоги западных "рыцарских орденов"), это было то событие, которое объединило всех. Историческое фехтование как явление национального масштаба стало свершившимся фактом.

     Сразу же, как ранее клубы ролевых игр, стали появляться фехтовальные клубы, чаще всего под флагом исторической реконструкции. В Саратове появился "Ливонский орден"; в Пензе - клуб "Засека"; в Ульяновске дружина "Рысь" к сценическому фехтованию добавила историческое; в Москве образовались ордена "Рамантьеры", "Скрамасакс" и т.д. Фехтовальная подготовка тоже шла методом проб и ошибок. Чаще всего ребята надевали самодельные кольчуги, шлемы, и старались рубить друг друга, учась попадать туда, куда надо, и не получать в ответ. Некоторым клубам помогала техника СГБ (славяно-горицкая борьба, начинавшаяся как реконструкция элитных, дружинных, систем древнерусского рукопашного боя и сохранившая механику движений, рассчитанных на ношение кольчуги), дав уже готовую методическую основу. Однако русский стиль делать все "как всегда" сказывался и тут, на страх загранице. Начиная в дружине "Рысь", я еще застал последний из устрашающих тренировочных мечей первых лет клуба, весом три с чем-то килограмма. Начитавшись русской клюквы из романов "Русь изначальная" и подобных, многие действительно верили, что трехкилограммовый меч был у каждого нормального русского витязя. Как ни странно, связок никто не порвал, наверное, сказывался общий духовный подъем начала 90-х. Это было почти гайдаровское (Гайдара-деда!!!) "веселое время", когда все знали всех в пределах страны, в рабочее время плели кольчуги на колене, на ролевых играх обменивались сплетнями о турнирах и вечно искали знакомых кузнецов, у которых можно было заказать новый меч или шлем. Ролевые игры, собственно, были для фехтования "повивальной бабкой", дав возможность в игровых боях на полигоне обкатать полученные навыки.

     Новое слово в развитии мечемашества как экстремального спорта было сказано, когда в 1997 г. тульские фехтовальщики (некогда отпочковавшиеся от той же славяно-горицкой борьбы) смогли договориться с федерацией фехтования России о создании четвертого отделения Федерации - отделения исторического фехтования, помимо традиционных рапиры, шпаги и сабли. Уже во второй стране мира (после Польши) фехтование мечом стало не только историческим шоу, но и соревновательным видом спорта. Таким образом, у энтузиастов-любителей, на голом боевом духе проводившим тренировки, появился официальный статус. Решился вопрос и с фехтовальными мечами и топорами перед лицом правоохранительных органов - как их раньше не называли, чтобы кто не отобрал - и театральным реквизитом, и макетами, - теперь они стали полноценным спортивным оружием, подпадая под соответствующие статьи Закона об Оружии. Сменился и стандарт соревнований, став ближе к реальному бою и зрелищнее: если раньше, как в японском кэндо, после каждого попадания бойцов разводили, то теперь четверо судей по углам площадки считают очки, не прекращая бой, и останавливают лишь после набора оговоренного количества очков.

     Со временем энтузиасты первых лет, с плохим здоровьем и очками, отошли от участия в турнирах. Теперешние бойцы по физическому развитию мало отличаются от тех же спортсменов-рукопашников. Турниры стали полукоммерческими, как традиционный "Меч России", каждую осень проходящий в Москве на Сетуни, у метро "Киевская". От старого времени осталась разве что привычка оценивать снаряжение участников с точки зрения исторической реконструкции, да названия самых старых команд. Некогда неформальное течение постепенно превращается в настоящий экстремальный спорт, и не из самых дешевых. Правда, способ набора новых спортсменов остался прежним, через те же ролевые игры и тинэйджеров с деревянными мечами, ведь никакой инфраструктуры у исторического фехтования нет, и тренеров Федерации еще нет ни в одной спортивной школе России, а промышленность еще не скоро перейдет с кольчужных рукавиц для мясников на кольчуги для фехтовальщиков.

     Вот такие у нас, русских, национальные забавы, куда там горному байкингу или нырянию с аквалангом. Там еще много их, резервов развития. Вот сейчас, в последние три года, Россию покоряют "техногенные" ролевые игры, построенные уже на "киберпанковской" литературе и компьютерных играх о пост-ядерном мире, типа Fallout. В них уже основным видом оружия служит пневматика, стреляющая пластмассовыми шариками, причем не только китайские пластмассовые пистолетики, но и металлические модели так называемой "мягкой" пневматики, по мощности стоящей посередине между спортивной матчевой пневматикой и китайскими игрушками. Азарт в этих играх тот еще, тем более на радость широкой русской душе "мягкая" пневматика фирмы "Маруи" позволяет вести автоматический огонь, и в иные моменты из воздуха над каким-нибудь "бункером мутантов" можно зачерпнуть полную горсть шариков, так что пэйнтбольная маска входит в обязательный минимум снаряжения игрока. Запад эту игру, клон пэйнтбола, распробовал давно, недавно даже солидная фирма "Хеклер и Кох" откупила у той же "Маруи" право на производство пневматических копий своих автоматов и клепает их сама. Рядовым русским, конечно, АК-47 или G3 на электромеханической тяге пока что не по карману - $100 или около того, shipping included - так что в провинциальных городах это пока что вылилось в "русский пэйнтбол", когда игроки бегают зимой по какому-нибудь недостроенному заводу со спортивными "ИЖ-67" и "Корнетами", прикрыв лица масками из оргстекла и стеклопластика в палец толщиной (обычная пэйнтбольная не выдерживает, говорят), а тело - ватником. Для случайно зашедших на шум гопников, говорят, ощущения незабываемые. В общем, приезжайте в Россию - развлекаться. Не пожалеете. Если останетесь живы.