Еще кобольды, потолще.
Л'Ошарик, человек. Бард. Паж Гильколи. Скорбя по госпоже, отказался от старого имени и взял новое.
Жаба, бог. Кого-то она мне напоминает.
Кобольд - большая шишка.

     Когда эльф накрутился новым мечем, герои двинулись дальше. То есть в средний проход. За поворотом обнаружилась очередная развилка. На ней двинулись вперед. И оказались в небольшой комнате, где на полу стояла пустая подставка для меча. В левом проходе был выход на арену. Приключенцы сообразили, что прошли через кольцо телепортов. И пошли в зал с треногой и камнем. Проходя через столовую, Сергиоваль попытался "подарить" самобитку призракам, укладывая ее на тарелки, но никто ее не видел.
     Камня на треноге не было. Порывшись в карманах... доспеха{Я кретин! Только сейчас сообразил!}, его обнаружил у себя Артемоний. Он подошел к правой двери и вставил камень в отверстие. Дверь открылась. Приключенцы вошли в зал со стеклянной стеной. Стена была на месте. Все отошли за изгиб коридора, а эльф, встав за углом, изогнулся буквой Z, направил рог на стену и дунул. Видимо, плохо дунул, поскольку рог не издал ни звука. Еще попытка - и тот же результат. Эльф подозвал жреца и попросил его дунуть. Артемоний набрал воздуха в могучие легкие и дунул. Стена задрожала, покрылась трещинами и осыпалась на пол мелкими осколками. Вылезшие из укрытия приключенцы созерцали осколки с гордостью и удовлетворением. Жек подобрал осколок и щелкнул по нему ногтем. Никакой отдачи. Тем не менее он набрал осколков (аккуратных маленьких квадратиков). Сергиоваль последовал его примеру. Компания двигалась дальше. Следующий зал был абсолютно пустым. Это настораживало. Жек с его природным чутьем не поленился и проверил его на ловушки (визуально). Ловушек заметно не было. Это еще больше настораживало. Жек проверил его второй раз. Тот же результат. Жек освободил дверной проем рвущемуся поглазеть Артемонию, обошел его сзади и, хорошенько разбежавшись, толкнул жреца в зал. Чутье Жека не обманывало. Пролетев два метра, жрец рухнул в скрытую ранее яму. Жек подбежал к ее краю и нагнулся вниз. В этот момент сверху на него упало что-то тяжелое и увлекло за собой.
     Орк и эльф подбежали и, уже не нагибаясь, остановились. С периодом в две секунды из потолка вываливалось нечто большое и зеленое, и маленькое коричневое на нем. На третий проход в странном теле был опознан священник и Жек, болтающийся на нем. Жек попытался схватиться за край ямы, но летящий сверху священник в доспехе ему мешал, и вор только ободрал пальцы. Он решил попробовать еще раз, и стал карабкаться по священнику наверх. Тот отчаянно матерился. Жек схватился за его шею...
     В этот момент Сергиоваль положил дубину поперек ямы. И несчастный священник сел на нее верхом. Он перестал материться, даже дышать на время перестал. Лицо его наливалось краской. Прошло несколько секунд (их Жеку хватило, чтобы спрятаться за спину эльфа), прежде чем он выдавил из себя:
     - Кто. Это. Сделал?
     - Тут пролетало что-то большое и зеленое... - начал было эльф, но сообразил, что кроме него и священника здесь никого большого и зеленого.
     - Если я его найду...
     Что будет, если Артемоний его найдет, никто думать не хотел. Стали вычислять остальные ямы. Жек кинул стекла в яму ("Чтобы видно было."), а Сергиоваль швырнул свои в зал, надеясь, что они активизируют остальные ловушки. Надежда была напрасной. Тогда эльф применил метод более хитрый. Он стал прокатывать перед собой дубину. Дубина описывала окружности, и дело шло медленно. Всеславур был проще - он шел, простукивая перед собой пол. В центре зала пол ответил ему глухим звуком. Всеславур подозвал эльфа, и тот с помощью дубины, аккуратно положив ее, сломал тонкую каменную пластину.
     У Артемония был свой метод определения ловушек. Он, наконец, вычислил толкнувшего. Как мог тихо он подошел к гнуму и отвесил ему жуткого пинка. Тот взлетел в воздух и приземлился точно в следующую яму. Пластина там была довольно толстой, и, скорее всего, не монолитом, а кучей кирпичей, державшихся на прочности кладки. И, пока остальные добирались до ямы, Жек взял кирпич из тех, что летали вместе с ним. Стоило жрецу подойти на расстояние прицельного броска(~2 метра), как он получил в лоб камень. По счастью, шлем самортизировал удар. Во время очередной паузы эльф и орк подставили дубину и посох крест-накрест. Жек, будучи акробатом настолько, насколько это позволяло гнумское телосложение, мягко приземлился на перекрестье. Инцидент был исчерпан. Приключенцы открыли следующую дверь.
     На них смотрел кобольд. Нехорошо так смотрел. И держался за копье.
     Конечно, завязалась драка. Начал ее кобольд, продолжил Артемоний. Разбив кобольду лицо, а может и морду, кирпичом. Кобольду это не понравилось. Но атаки прочих героев понравились ему еще меньше. Так, например, Всеславур едва не обрубил ему посохом наконечник копья. При том, что атаковал Missile'ом.
     Вор опять заскучал. Подземелье ему не нравилось. Действительно, что же это такое: теней нет - прятаться негде, замки и ловушки вне жековой квалификации. Да еще эти дылды встали в проходе и порубиться не дают. Вор прошмыгнул под ногами у рубящихся людей и кобольдов (Да-да, кобольдов прибыло. Двое стояли в проходе, третий лежал в проходе, одного Жек увидел, зайдя кобольдам в проходе за спину. Но опять ничего у вора не вышло. Бакстаб сорвался. Тогда вор пошел вымещать злобу на том кобольде, который еще только шел к двери. Подошел к нему и плюнул врагу в глаз. Тот опешил. И ответным плевком попал Жеку на коленку. Жек плюнул еще раз и попал в нос. Оплеванный кобольд опомнился и ударил копьем. И промазал. Жек вошел в азарт, он попытался попасть во второй глаз, но опять попал в нос.
     Сергиоваль рубил хвосты. Атаковав кобольда, он срубил ему косичку-хвостик с головы. А потом, оставив жреца разбираться с оставшимся в дверях кобольдом, пошел помогать Жеку. Всеславур уже был там, он колотил противника посохом на голове. Жить кобольду оставалось недолго.
     Артемоний добил-таки "своего" кобольда. В дверях теперь лежали три тела. Одно - разваленное напополам ударом полуторника, второе - пробитое кирпичом насквозь, из черепа третьего жрец выцарапывал застрявший кирпич. Это удалось, но с трудом.
     Бой закончился. Приключенцы огляделись. Помещение некогда было оформлено со вкусом. Это был длинный, но не очень широкий зал, по всей длине которого по центру шла ковровая дорожка. В стенах были отверстия для факелов. В западном конце зала было возвышение, к нему вели несколько ступеней. На возвышении лежала куча обгорелых дров.
     В восточном конце зала было нечто среднее между дверью и воротами. Это нечто было обильно украшено резьбой на растительные мотивы.
     Артемоний поднялся на возвышение, по-орлиному с него глянул, плюнул в кострище и пошел собирать копья.
     Жек пошел в "дверные ворота". За ними был коридор, который заканчивался поперечным коридором. На юге этого самого поперечного был завал, на востоке поворот, а до поворота - дверь. Жек подошел к двери и прислушался. За дверью переругивались несколько кобольдов. На цыпочках Жек добрался до зала, где были товарищи, сел в угол и заплакал от обиды. Весь день все валится из рук. Лошарик скулил рядом.
     Сергиоваль рылся в кострище. Кострище было необычным: в нем попадались маленькие капельки серебра и золота, осколки драгоценных камней. Эльф понял, что кострище - результат попадания файрбола в трон. Назначение зала прояснилось. Внезапно эльф обнаружил, что стена около кострища не доходит до пола. Эльф засунул в щель древко подобранного ранее копья и открыл потайную дверь. В помещении за ней было темно.
     Артемоний подошел к Жеку и погладил его по голове. Поглаживание по голове тяжелой лапой в латной перчатке Жеку не понравилось, и он заплакал сильнее.
     - Что с тобой, сын мой?
     - Научи меня быть священником!
     - Этому нельзя научиться.
     - Тогда я придумаю себе бога и начну ему поклоняться.
     Орк тем временем развернул скатерть и сразу схватил кувшин с вином. Артемоний подскочил и вырвал кувшин. В нем оставалось не больше трети. Орк пробовал сопротивляться, но священник цыкнул на него и стал молиться.
     Жек решил успевать и, подскочив к столу, схватил что под руку попало. Он опять забился в угол и осмотрел добычу. Это были эклеры. {Почему именно они - я надеялся, что Жек долго будет таскать их за пазухой и раздавит. Но увы...} Жек положил эклеры перед собой и произнес импровизированную молитву Великой Жабе. Сначала ничего не происходило, потом послышался... правильно, всасывающий звук. И снова тишина. "Эклер теперь освяшен," - решил гнум.
     Всеславур улегся спать на загаженной кобольдами ковровой дорожке. Маг по ночам всегда спал, а в лабиринте царила вечная ночь. Во сне он увидел заклинание Армаггедон. Он произнес его (во сне, конечно); сон сначала превратился в кошмар, потом пропал вовсе. Без снов было скучно, но проснуться Всеславур не мог.
     Тут подошла к концу и молитва Артемония. Всасывающий звук и кувшин опустел. Видение с кастующим Пацификом.
     На том месте, где только что сидел Лошарик, стоял молодой человек приятной наружности. На нем была рубаха салатного цвета, синие штаны, замшевые сапоги и малиновый берет с пером. Высоким голосом он простонал: "Куда вы дели мою госпожу?"
     Жек спокойно поинтересовался: "Мужик, ты откуда?" Молодой человек повторил вопрос, хотя явно было, что он риторический. Жек тоже повторил свой. Молодой человек объяснил, что он - Лошарик, что некогда во времена, когда все было хорошо, он был пажом Гильколи, светлой магички, обитавшей в башне, около которой приключенцы появились. Когда злые маги с труднопроизносимыми именами создали чудовище и натравили его на волшебницу, та превратила всех свои подданных в диковинных зверей, чтобы их уберечь. А потом сама не вернулась и теперь все плохо. Посему молодой человек не назвал своего имени, сказав, что "пока не вернется госпожа" имени у него нет. На вопрос, как же его величать, сказал, что имя Л'Ошарик его вполне устраивает. "Тогда ешь эклер," - Жек протянул Л'Ошарику пирожное. Тот не отказался. Эклер был неплохой, только без крема.
     Вор понял, что у него теперь есть Цель. Цель была у всякого уважающего себя гнума. А Жек определился с ней только сейчас. Он знал, что он будет делать. Он найдет себе Госпожу. Прекрасную и белоснежную. И вместе с друзьями-гнумами будет служить ей преданно. Оставалось найти шесть компаньонов (непременно шесть, а то ничего не выйдет), и, конечно, Госпожу. Не л'ошариковскую, а другую. Белоснежную.
     Тем временем глаза эльфа приспособились к темноте комнаты. Это была маленькая каморка, метра три на три. Вдоль восточной стены шла полочка, на ней лежали арбалеты. В стене были небольшие отверстия. По-видимому, комната служила для стражи, отстреливающей нежелательных визитеров. Опасаясь ловушки, Сергиоваль забрался под полку и уже оттуда сдернул арбалет. Ничего не произошло. Вместе с арбалетом с полки упал колчан стрел и колечко. Колечко эльф рассмотрел в свете, исходящем из "амбразуры". Кольцо было серебряным, с аметистом, вправленным в квадрат серебра. Убрав колечко, Сергиоваль свистнул друзей, мол кому арбалет. На зов пришел Артемоний с просьбой обрубить наконечник у копья. Дело в том, что Пацифик не приветствовал оружия, проливающего кровь, и в бою Артемоний довольствовался дубьем. Копье положили на полочку и Сергиоваль рубанул мечем. Разрубить с первого раза не удалось и эльф замахнулся повторно. Да так и застыл. В комнату вошел незнакомый парень с просьбой выдать ему арбалет. Сергиоваль машинально подал ему арбалет и колчан, а потом опять пошли расспросы.
     Когда с Л'Ошариком наговорились, эльф отдал ему старый меч вместо бывшей у того шпаги. Третий арбалет достался Жеку, копье обрубили, свои ножны эльф переделал под новый меч, и партия тронулась из зала. Не разбудив Всеславика.
     У двери, за которой продолжали (уже более бурно) ругаться кобольды, приключенцы заняли хитрую позицию. Артемоний открывал дверь, остальные стреляли из арбалетов. Потом Артемоний дверь закрывал и все взводили арбалеты. Только арбалеты были взведены и места заняты, как спиной вперед, отчаянно матюгаясь, из двери выскочил кобольд. Он еще ругался в дверь, а л'ошарикова стрела уже летела в него. Когда она впилась в солнышко, кобольд булькнул и умолк. Две остальные стрелы ушли в комнату, и, судя по крикам, произвели там разрушающее действие. Дверь плотно не закрывалась. Тело первой жертвы застряло в ней и мешало закрыть. Кобольды как раз только добрались до двери и стали лупить в нее кулаками, как дверь открылась во второй раз и еще три стрелы воткнулись во врагов. Дверь снова захлопнулась. Кто-то из кобольдов попытался открыть ее, действуя копьем, как рычагом, но удар жреца ногой по копью прекратил эти попытки. С третьего раза двое кобольдов выбрались-таки в коридор. Завязался ближний бой. Больше всего, как всегда, досталось Артемонию. Потом были еще два кобольда. И еще один. Все они полегли.
      Священник подлечил героев, как мог, и приключенцы вошли в зал. Раньше это, видимо, были казармы. Койки с остатками сена, вонь. В углу, за маленьким столиком сидел еще один кобольд. Стоило приключенцам приблизиться и начать разговор, как тот на всеобщем, с жутким акцентом взмолился "Не надо!!!" На слова "Не будем." он отреагировал ненормально: с криком "Не надо, я сам!" он воткнул себе в грудь стилет.
     На столике лежала книга, рядом была чернильница и перо. Все, кроме эльфа, попытались прочитать книгу, но никто не смог. Ясно, что это была летопись. Но чья?
     В углу нашли еще кусок скатерти-самобранки. Размером куда солиднее. Одиннадцать метров на три метра. И плотно поели.